Что такое суфизм коротко и ясно

Суфизм. Происхождение и отличительные черты

Суфии в идеале – это те, кто близок к Аллаху (Богу, Господу) чистотой своих сердец пред Ним. Среди мусульманских ученых нет однозначного мнения о происхождении арабского слова «ас-сууфия» (суфизм)[1].

Происхождение слова «суфизм»

1. Данный термин произошел от слова «ас-сууф», то есть «шерстяная ткань». Именно одежда из шерстяной ткани была особенностью пророков, праведников и тех, кто вел аскетический образ жизни.

2. Другие считают, что данный термин подразумевает «первый ряд» (ас-софф аль-авваль). Ведь люди стоящие, образно говоря, в «первом ряду» пред Богом отличаются возвышенностью своих забот и устремленностью сердец к Богу.

3. Авторы третьего мнения считают, что термин «ас-сууфия» произошел от слова «ас-суффа». Именно «ахлюс-суффа» были известны своей крайней бедностью и при этом глубокой набожностью. Это те из числа переселившихся из Мекки в Медину во времена пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует), кто не смог сразу обустроиться на новом месте и поселился под навесом мечети. Слово «ас-суффа» так и переводится – «навес». Они были очень бедны, не имели ни жилья, ни семей, ни материального достатка в первое время. Их было около 70 человек.

И все-таки подавляющее большинство склоняется к тому, что слово «ас-сууфия» (суфизм) произошло от слова «ас-сууф» (шерстяная ткань).

Основные определения суфизма

Это с языковой точки зрения. Если же говорить о смысле самого термина, то определений его великое множество, как и самих суфийских течений. Основное, что их всех объединяет, — это стремление быть ближе к Аллаху (Богу, Господу). Вот несколько определений:

1. «Ат-тасаввуф» (суфизм) – это когда Господь умерщвляет тебя относительно самого тебя и оживляет тебя Собой» (для самого себя ты умираешь; пред Богом же ты оживаешь). Такое определение дал суфизму великий аль-Джунейд аль-Багдади[2].

2. «Суфии отдают предпочтение Аллаху (Богу, Господу) наряду со всем остальным. И Он, Господь миров, отдает им предпочтение пред всем остальным. Познание Бога они поставили выше по значимости, чем познание самих себя (они отдают предпочтение Его знанию, а не своему). Божье желание они поставили выше своего желания». Такое определение дал известный ученый-суфий Зун-нун аль-Мисри[3].

3. «Ат-тасаввуф – это умение полностью отпустить себя с Аллахом (Богом, Господом) к тому, чего желает Он», то есть все происходящее с нами и независящее от нас полностью принимать всей глубиной души и осознания, трактуя как нечто очень полезное для нас, как Божью милость и благословение. Такое определение дал тасаввуфу в свое время известный ученый-суфий Рувейм[4].

В итоге суфий постоянно находится в состоянии духовного очищения, очищается от того, что подмешивается в процессе жизни из «мутности» и «грязи»; очищается от душевных побуждений к плохому, грешному. Суфии постоянно чувствуют потребность в Покровителе. И именно в постоянстве реализации этой потребности очищаются от «мутности» и «грязи» жизни. И всякий раз, когда побуждающее нас порой к злому природное начало (нафс) начинает проявлять себя, проницательность суфия сразу фиксирует это и устремляется от низкого к возвышенному и божественному. Постоянство духовного очищения «собирает» человека в единое целое, а вот активность злых козней низменной части души расчленяет человека и очерняет. Суфий с Аллахом (Богом, Господом) управляет своим сердцем, а сердце уже управляет им.

Суфизм как термин и различные его практики впервые появился в конце второго столетия по хиджре (по мусульманскому летоисчислению).

Были ли суфии при Пророке Мухаммаде

Усердие в религиозности и аскетизм в земном (отсутствие любви к роскоши и сердечной, а также эмоциональной привязанности к земным благам; «делами в земном, а сердцем в вечном») были наиболее выражены в первые годы и десятилетия зарождения Ислама, во времена пророка Мухаммада (да благословит его Всевышний и приветствует). Людям, застигшим это светлое время и реализовавшим себя в вере и благочестии, не нужно было специальное название, характеризующее их. Достаточным было то, что они следовали за посланником Божьим, а потому их назвали его сподвижниками (сахаабами). Что может быть выше этой характеристики в описании набожности человека! Второе поколение было названо последовавшими (таби‘уун), ведь они последовали за сподвижниками. С третьим поколением мусульман началось движение в сторону накопления материальных благ и все большей привязанности к ним. И теперь уже наиболее набожного стали называть служителем (‘аабид) и аскетом (заахид). Далее в религиозной среде появилось много различных течений, каждое из которых делало акцент на ту или иную форму проявления набожности и богобоязненности, использовало свои особые духовные практики. Всех их называли служителями и аскетами. И вот в конце второго столетия по хиджре появилась особая категория людей из «ахлю сунны» (последователей Сунны), которая отличалась глубокомысленной набожностью, религиозной образованностью и свободой от земных соблазнов и искушений. Их стали называть суфиями — «ас-сууфия» или «аль-мутасаввыфя».

Особенности и отличия суфизма от других течений

Особенностей и отличительных характерных черт у суфийских течений немало. Упомяну лишь несколько из них:

1. Хырка (хирка)[5] – одежда-символ. Данный суфийский термин несет смысл некоей сделки-договоренности (клятву в верности) между учеником (муридом) и учителем (шейхом). Шейх в итоге принимает ученика подобно как одного из своих детей: наставляет на верный путь и предостерегает от опасностей весь остаток жизни. Хырка (хирка) – это символический вход в круг учеников и признак того, что новичок прошел необходимые испытания, принят в тарикат и полностью покорился своему учителю, на все 100% доверился ему в делах духовных и мирских. Впредь он не имеет права ослушаться учителя. Хыркой (хиркой) как символом договоренности и некоей присяги может быть, например, религиозный головной убор со специальным отличительным элементом данного тариката, передаваемый шейхом ученику, либо накидка, платок.

2. Ас-Самаа‘[6] – блаженное слушание[7]. Первый уровень – наша врожденная способность слышать и слушать, получая от этого наслаждение и покой. Второй уровень – умение слышать своим состоянием. Это когда человек не просто слышит, но и автоматически проводит глубокий анализ сказанного, он чувствует то, что за словами, внутри слов и между строк. Третий уровень – умение слышать с Ним, Богом[8], пред Ним и ради Него, когда слышишь чистотой сердца и очевидной убежденностью в единстве и всемогуществе Господа.

3. Аз-Зикр[9] – многократное повторение формулы единственности Бога «ля иляяхэ илля-ла» либо одного из Его 99 имен. Зикр-упоминание бывает двух видов: устами и сердцем. Многократно повторяя устами те или иные формы возвеличивания или восхваления Господа, человек постепенно подводит себя к упоминанию Бога сердцем, столь же естественному и непринужденному, как само сердцебиение. А потому для суфия оба варианта зикра всегда актуальны: упоминание Аллаха (Бога, Господа) устами помогает не впасть в состояние беспечности, помогает не потеряться в бушующих потоках жизни, а упоминание сердцем – направляет к Богу и приближает к Нему, не ограниченному ни местом, ни временем. Зикр – аргумент в пользу того, что человек любит Бога, ведь искренне полюбив то или иное, мы начинаем все чаще об этом вспоминать и упоминать. Зикр помогает человеку смотреть на мир значительно шире и глубже, все больше замечать Божьи знамения и чудеса во всем. Человек в итоге становится более приветливым, жизнерадостным и обретает глубокое душевное спокойствие.

4. Аль-Хальва[10] – это уединение в широком смысле: уединение с самим собою, сосредоточенное на поклонении Всевышнему; человек думает в эти периоды лишь о Боге и ни о чем ином не вспоминает. В этом состоянии суфий сосредоточен только на том, чтобы Творец был доволен им, он устремлен к Богу, ни к чему иному не стремится, ничего иного не желает. Также этот процесс духовного очищения прививает верующему естественное ощущение скромности пред другими людьми и полное отсутствие желания возвыситься, вознести себя над ними. Основная рекомендация в периоды уединения: минимум еды, сна, слов и людей и при этом максимум поклонения Богу и чтения Корана, а также всего, что помогает развивать и совершенствовать себя, наполняет мудростью, спокойствием и сосредоточенностью на главном.

Рекомендация мусульманского богословия

Дополнительно по теме рекомендуем изучить материал: Тасаввуф (суфизм).

Ссылки на богословские первоисточники и комментарий:

[1] За основу мною взят материал из книги нашего современника Мухаммада ‘Абдул-Латыфа Махмуда «Аль-ихтиляфат аль-фикхия лядей аль-иттиджяхат аль-исламия аль-му‘асыра».

[2] Абу аль-Касим аль-Джунейд ибн Мухаммад аль-Багдади (умер в 297 г. по хиджре; 910 г. по григ.) — один из великих ученых ахлю сунна валь-джама‘а, известный богослов-суфий, приверженец «золотой середины» (Корана и Сунны) в тасаввуфе, за что был уважаем и почитаем всеми, кто его знал. О нем говорили: «У него сердце суфия, а ум – факыха (богослова)». Он строго следил за тем, чтобы духовные практики соответствовали Корану и Сунне. Считается первым в Багдаде, кто начал говорить о вероубеждении (акыде; таухиде) как о науке. В религиозной практике придерживался шафиитского мазхаба. Родился, жил и умер в Багдаде. См.: аз-Зирикли Х. Аль-а‘лям. Камус тараджим. В 8 т. Бейрут: аль-‘Ильм лиль-мяляин, 1986. Т. 2. С. 141; аль-Кушайри А. Ар-рисаля аль-кушайрийа. Дамаск: аль-Асад, 2000. С. 86–88.

Аль-Джунейд говорил: «Все пути (духовного роста) закрыты для людей, кроме тех, кто следует наследию пророка Мухаммада»; «Кто не выучил Коран (профессионально и детально не изучил), кто не занимается хадисами (не имеет навыков работы с ними и знаний о них), тому не следуйте в этих делах (он не заслуживает того, чтобы ему следовали в вопросах духовного роста и развития). Это наше знание (тасаввуф) находится в границах Корана и Сунны».

[3] Абу аль-Файд Зун-нун аль-Мисри (умер в 245 г. по хиджре; 859 г. по григ.) — один из богословов-суфиев. Был мухаддисом и факыхом. Он говорил: «Кто осмотрителен в результатах (в том, к чему его могут привести дела и поступки), тот спасется (от многого зла и грехов по милости Всевышнего)»; «Быть истинным рабом Всевышнего (аль-‘убудия) — значит быть таковым всегда, подобно тому, как Он всегда и в любых обстоятельствах является Господом твоим». См.: аль-Кушайри А. Ар-рисаля аль-кушайрийа. С. 57.

Также Зун-нун говорил: «Простые люди раскаиваются в совершении грехов, а особые люди (элита) – в том, что отвлеклись (от упоминания и возвеличивания Бога; проявили невнимательность и беспечность в вопросах обращенности к Богу своими сердцами и устремлениями)»; «Пред Аллахом (Богом, Господом) есть люди, которые оставили грех из стыда и скромности пред Ним, после того как ранее оставляли грех из страха».

[4] Рувейм ибн Ахмад (умер в 303 г. по хиджре) — один из великих ученых ахлю сунна валь-джама‘а, известный богослов-суфий третьего столетия по хиджре. Родился и жил в Багдаде. Был большим специалистом в знании Корана и его смыслов.

Из числа его известных высказываний приведу следующие два: «Вот уже как двадцать лет мое сердце не вспоминает о пище, пока ее не принесут» и «Терпение – это полное отсутствие жалоб; довольство – это когда ты находишь приятным (наслаждаешься) бедой (трудностями и проблемами); полагаться на Аллаха (Бога, Господа) – это когда ты не видишь посредников (не видишь преград для достижения своих целей, а лишь действуешь на все 100%)».

[5] Подстрочно переводится как «кусок порванной ткани, тряпка».

[6] Подстрочно переводится как «слушание».

[7] У некоторых тарикатов имеются разные формы религиозного песнопения, помогающие муридам входить в состояние высокого одухотворения и отстраненности от мирского. Обычно это касыды-поэмы, упоминающие Ад, Рай, вечность, Божьи блага и побуждающие к благодеяниям.

[8] Через заключительного Божьего посланника, пророка Мухаммада (да благословит его Творец и приветствует) переданы слова Господа миров, смысл которых таков: «Любимейшим из всего, что бы ни делал раб Мой в стремлении приблизиться ко Мне, является то, что вменил Я ему в обязанность [уважение к родителям, почтительное отношение к жене (мужу) и должное воспитание детей; самодисциплина в благом и праведном; строгое выполнение (в меру сил и возможностей) взятых на себя обязательств пред Богом или людьми, честность и т. д.]. И будет раб Мой стараться приблизиться ко Мне, совершая дополнительное, пока Я не полюблю его. Когда же Я полюблю его, то стану его слухом, которым он будет слышать; его зрением, которым он будет видеть; его руками, которыми он будет работать, и его ногами, которыми он будет идти. [Человек проникнется душевным спокойствием, уверенностью в себе, будет полон надежд, жизненной энергии, рационального расчета и реальных каждодневных дел. Ему будет легко слышать, видеть, чувствовать главное и сосредотачиваться на нем, не отвлекаясь на второстепенное.] И если он попросит Меня о чем-нибудь, Я [продолжает Господь миров] обязательно дарую ему это, а если обратится ко Мне с просьбой о защите, Я непременно помогу ему». Хадис от Абу Хурайры; св. х. аль-Бухари. См., например: аль-Бухари М. Сахих аль-бухари. В 5 т. Т. 4. С. 2039, хадис № 6502; аль-‘Аскаляни А. Фатх аль-бари би шарх сахих аль-бухари. В 18 т. Т. 14. С. 414–422, хадис № 6502 и пояснение к нему; Нузха аль-муттакын. Шарх рияд ас-салихин [Прогулка праведников. Комментарий к книге «Сады благонравных»]. В 2 т. Бейрут: ар-Рисаля, 2000. Т. 1. С. 298, хадис № 1/387; ас-Суюты Дж. Аль-джами‘ ас-сагыр. С. 109, хадис № 1752, «сахих».

[9] Подстрочно переводится как «упоминание».

[10] Подстрочно переводится как «уединение».

[11] «Нет ничего подобного Ему» (см. Св. Коран, 42:11).

[12] Пророк Мухаммад (да благословит его Господь и приветствует) сказал:

— «Не из нас тот кто не почитает (не уважает) старших». См.: ат-Тирмизи М. Сунан ат-тирмизи. 2002. С. 568, хадисы № 1925, 1926; ас-Суюты Дж. Аль-джами‘ ас-сагыр [Малый сборник]. Бейрут: аль-Кутуб аль-‘ильмийя, 1990. С. 470, хадис № 7691, «сахих».

— «За ученого человека [прошедшего не один уровень теории и практики знаний и не изменяющего выбранному пути] молится все живое на небесах и земле, даже рыбы в море!» См., например: Абу Дауд С. Сунан аби дауд [Свод хадисов Абу Дауда]. Рияд: аль-Афкяр ад-давлийя, 1999. С. 403, хадис № 3641, «сахих»; Нузха аль-муттакын. Шарх рияд ас-салихин. Т. 2. С. 194, хадис № 1389.

— «Поистине, глубокое почтение (уважение) Аллаху (Богу, Господу) может быть проявлено [в том числе] через: оказание почтения (уважения) поседевшему мусульманину [именно чувство веры побуждает тебя к этому, ты делаешь это из трепета пред Богом и возвеличивая Его, Господа миров]». См.: Абу Дауд С. Сунан аби дауд [Свод хадисов Абу Дауда]. Рияд: аль-Афкяр ад-давлия, 1999. С. 526, хадис № 4843, «хасан»; ас-Суюты Дж. Аль-джами‘ ас-сагыр [Малый сборник]. Бейрут: аль-Кутуб аль-‘ильмийя, 1990. С. 149, хадис № 2469, «хасан».

Источник

Суфизм: путь очищения сердца или дурное новшество?

Исламский информационно-образовательный портал

Этому есть несколько причин. Во-первых, в негативном отношении к тасаввуфу повинны сами невежественные суфии, которые вносили в теорию или практику этой науки вещи, которые запретны в шариате. Например, заблудшее учение о хулюле (или возможности воплощения Бога в материальном мире) или учение о вахдатуль-вуджуд (единстве бытия).

Также находились люди, которые утверждали, что когда человек достигает какой-то духовной степени, с него якобы снимаются шариатские обязанности (намаза или поста). В практике суфизма появлялись сомнительные и запретные вещи, как бег и другие телодвижения во время зикра (что порицали многие шейхи тасаввуфа). Многие лже-шейхи (даже в наши дни) устраивают собрания, где присутствует музыка, а мужчины и женщины сидят вместе и свободно общаются. Разумеется, совершение подобных запретных вещей отвращает простых людей, которые не могут отличить подлинных наставников от тех, кто лишь называется таким именем.

Это означает, что истинный суфийский шейх не только учился у другого истинного шейха, но и получил от него подтверждение (письменное или при свидетелях), что он может учить других и наставлять на путь искренности.

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

Комментарии: 28

Интересно. Познавательно. Поучительно.

Хотел написать комментарий к ней, но прочитал другие комментарии.

Удивлен. Не увидел комментария настоящего суфия на комментарий «Канат абу Ханифа». Получил он «минус 117» баллов!

Уважаемые, где ваша терпимость? Где прощение? Почему сразу забанить?

В чужую мечеть со своим тафсиром не ходят конечно, но и бить-то его за что?

Может Аллах послал свой святой свет, чтобы испытать вас и вашу практику суфизма.

Спрошу только: кто познал истину, чтобы судить другого человека, да еще той же веры, что и вы?

Мир вашему дому и счастливых лет!

«Тасаввуф включает в себя такие вещи как зухд (аскетизм, равнодушие к мирским благам), зикр (поминание Аллаха), ихсан или ихляс (искреннее поклонение Аллаху) – а ведь никто не сможет сказать, что Пророк (мир ему и благословение) не учил своих сподвижников таким вещам.»

Но надо отличать все же искреннее исполнение от игры не публику.

Я не претендую на принуждение следованию моему, это просто мои мысли:
1) . следование Сунне и отказ от нововведений.

2) . отход от плоти и ее привычек, корысти, желаний и воли.

3) . подчинение Аллаху и довольство Его решениями.

4) . поиск Его любви и унижение всего остального.

Как искать любовь к Богу, если все его труды унижать? Разумеется, кроме человеческих грехов и его последствий.

Никто не знает дорог Аллаха, только Он сам, да пребудет его слава навеки!

Путь их темный, заводящий их самих и идущих за ним в пропасть.

Знаю много уникальных людей, которые лечат людей, но применяя свои способности на свое обогащение, они приговаривают себя к тяжелым испытаниям. Которые часто заканчиваются их гибелью. Потом люди говорят про таких:»Почему Бог забирает лучших людей?». Они сами обрекают себя на это. Потому что начинают пиариться слишком, а сказано было: «Делай добро тайно, и не проси вознаграждения.»

Источник

Расшифровка Что такое суфизм

Философия течения ислама, поэзия суфиев о любви и вине, их музыка и танцы — а также критики суфизма

Суфизмом называют мистически-аскетическое течение в исламе, которое воз­никло примерно в VIII веке н. э., вскоре после возникновения самого ислама. Обычно считается, что аске­тизм и мистицизм предполагают бегство от мира. Однако это не совсем так. Действительно, некото­рые аскеты бегут от мира: уходят в горы, на берега морей, в пещеры, леса и там практикуют свое отноше­ние с Богом. Однако многие мистики пред­почитают все же оста­ваться в миру — с тем чтобы его исправить.

Большинство суфиев как раз остаются в миру, чтобы его преобразовать, сде­лать более удобным для жизни чело­века и обитаемым для людей с духов­ными потребностями. В этом отноше­нии аскетизм и мистицизм в исламе имеют много общих черт с мистическо-аскетическими движениями в христи­анстве, иудаизме, буддизме и индуизме.

Большинство суфиев, в отличие от христианских монахов, обзаводились семь­ей, потому что им было трудно идти против указаний пророка о том, что все мужчины должны найти себе супругу и жить нормальной жизнью. Подчер­кивая при этом, что жена и дети не должны отвлекать суфия от самого глав­ного — служения Богу.

Суфизм представляет собой отчасти пассивный протест против омирщения общества. После того как арабские завоевания привели к возникновению огромной арабо-мусульманской империи, которая простиралась от Китая до Северной Африки, люди оседали, становились менее набож­ными, за тор­говлей и своими заня­тия­ми стали забывать о Боге. И вот аскеты и мистики явились в мир, с тем чтобы напомнить мусульманам о том, что является самым главным в жизни человека: это служение Богу и подчинение Его воле. «подчинение воле Бога» — это ислям. То есть название самой религии.

Поскольку «друзья Божьи» очень часто жили среди своих последователей, они стали как бы проводниками чаяний и надежд масс по отношению к правящим кругам, к сильным мира сего. Суфии, которые обладали духовным авторите­том, очень часто обращались к правителям, брали на себя обязанность увеще­вателей, выступали как защитники от притес­нений со стороны военной адми­нистра­ции провинций мусульманского халифата. Таким образом, они сниска­ли еще большее доверие масс. Критика общества и власти является неотъемле­мой частью аскетическо-мистического движения в исламе.

Для суфиев характерно преодоление эгоистических порывов, которые обычно порабощают человека, делают его рабом страстей и устремлений. То есть они отдают предпочтение в реальной жизни другим людям и считают себя самыми недостойными представителями человеческой расы. Но, конечно, те, кто имел дело с «друзьями Божьими», наоборот, считали их выдающимися представи­те­лями божественной власти и духовно­сти в этом мире. Именно поэтому у су­фиев, которые уходили от мира и счи­тали мир недостойным внимания, возни­кали большие кружки последо­вателей, которые постепенно расширя­лись, а со временем превратились в настоящие братства — они называ­ются тарикатами.

Тарикат — это организация единомыш­ленников, которая построена, в прин­ципе, по такой же схеме, как и общины монахов в христианстве. Они также жили в специальных обителях, соблю­дали строгую дисциплину, которая состояла в исполнении религиозных обрядов, в постоянном молении, стремле­нии помочь ближним. И посте­пенно суфии превратились в очень важную политическую и социальную силу в обществе. Отчасти можно представить это как службу соцобеспе­чения. В тех районах, где государство было не в состоя­нии помочь местному населению, у него не было ресурсов или желания, суфии выступали в качестве защиты наиболее притесня­емых, неимущих элементов общества. Это, конечно же, способствовало повыше­нию их репутации в глазах последо­вателей. Очень часто целые деревни, селения становились последова­телями шейха.

Шейх — это «старец» на арабском языке, он аналогичен российскому право­слав­ному старцу. Шейх возводил свою духовную родословную через правед­ных халифов (преемников пророка во главе государства) к самому пророку, кото­рый, в свою очередь, возводил ее к архангелу Гавриилу, сообщившему ему Коран, — а конечным звеном цепочки являлся сам Бог. Эта цепочка называлась сильсиля. Каждый суфий имел такую родословную и очень ею гордился.

Суфийский послушник, или мурид, должен был пройти обряд посвящения, принять условия его шейха и исполнять его волю. Исполнять обеты, исполнять определенные ритуальные действия под руководством шейха, рассказывать ему о своих мыслях, своих устремлениях и о своих снах. Постепенно в глазах после­до­вателей суфизма, последова­телей «друзей Божьих», возникло понима­ние, что суфии способны тво­рить чудеса. Ранняя суфийская литера­тура пестрит рассказами о чудесах исцеления, преодолении больших расстояний в мгно­вение ока, хождении по воде, способности накормить огромную толпу небольшим количе­ством хлеба — я полагаю, что слуша­тели уже узнали чудеса, которые известны им из истории христианства.

Суфии также обладали способностью к чудотворчеству. Во всяком случае, их чу­деса очень подробно описаны в специальном жанре мусульманской лите­ратуры, который называется керамат, то есть буквально «чудеса».

Теперь надо поговорить о практике, которую суфии совершали в стенах своих обителей. Что же они там делали? Они постоянно повторяли имя Бога. Эта практика называется зикр, что на араб­ском значит «поминовение имени Бога», то есть Аллаха. Однако в ислам­ской традиции Аллах имеет много эпитетов, восхваляющих всякие его аспекты и способности. Например, он Всесправед­ливый, Вечно живой, Всегда помогающий, Всепрощающий и так далее.

Повторяя имя Бога, суфии как бы вселяли Бога в свое сердце. Такого рода прак­тика имеет параллель в православ­ном христианстве — она называется «имясла­вие» и практиковалась россий­скими монахами, которые жили на греческой горе Афон. Эта практика также отчасти напоминает практику Иисусовой мо­лит­вы и исихазма — постоянное творение молитвы. Зикр явля­ется очень важ­ной частью суфийской обрядности. Без него не существует суфизма как тако­вого — хотя, как утверждают критики суфизма, пророк не установил прецеден­та для совершения зикра, следовательно, это является инновацией и даже ересью.

Суфийские поминания Бога очень часто сопровождались танцами и музыкой, что также вызывало критику мусуль­манских авторитетов, которые считали, что музыка несовместима с ритуаль­ными действиями в исламе. Тем не менее суфии как раз прославились именно своими яркими, запоминаю­щимися раде­ниями, в которых использовались танцы. Все знают о так называемых вертя­щихся дервишах — это орден мевлеви, который возник и распространился по территории Ана­толии (современная Турция) и который получил боль­шую огласку и освещение на Западе благодаря своим красочным танцам.

Использование музыки, славословий в адрес пророка во время радений также привлекло к себе внимание многих исследователей и просто публики — путе­шественников по Ближнему Восто­ку. Вообще, сами дервиши благодаря своему экзотическому виду и поведе­нию вызывали интерес у администра­торов коло­ниальных западных держав, которые работали с мусульманскими обществами. Их образ жизни рассматривался как противоречащий исламу. Поэтому возник­ла идея, что дервишество исламом не является, а является проявлением еретических течений внутри ислама. Эта идея потом была подхвачена противниками суфизма, которые вменяют суфиям в вину использование музы­кальных инструментов и танцев, считая, что это несовместимо с принципами ислама — как они его понимают.

Примерно в X–XI веках происходит кодификация суфийского знания. Очень любопытно, что такое почти неуловимое, тонкое переживание, как суфийское, потребовало создания многочисленных книг. Суфии постоянно говорили, что невозможно словами выразить то, что они ощущают во время встречи с Богом или во время Его присутствия в их сердцах. Тем не менее, несмотря на утвер­ждения о неспособности выразить это чувство, они написали огромное количество трудов, которые являются объектом изучения специального раздела исламоведения — суфиеведения.

О чем рассказывалось в этой литера­туре? В первую очередь о биографиях ран­них аскетов и мистиков ислама. При этом аскетом и мистиком изображался как сам пророк, так и его ближайшие сподвижники. Считалось, что суфизм возникает практически одновременно с пророчеством Мухаммада, которое началось в 610 году и закончилось с его смертью в 632 году. И действи­тельно, пророк вел очень аскетический образ жизни: упоми­наются факты, что он сти­рал собственную рубашку, латал ее и был очень неприхотлив в еде. Суфии постоянно указывали на эти факты. Они говорили: «Мы просто идем по стопам пророка».

Эти последователи и оставили наследие духовности и морально-этические принципы, которые были изложены в биографических сводах суфизма.
Биографии суфиев изображают их как идеальных мусульман. Они придер­жи­ваются правоверного вероучения, исполняют все ритуалы и добавляют соб­ственные — ночные бдения, обеты молчания и так далее. Опять же в этом отношении есть много параллелей с христианским монашеством — на Ближ­нем Востоке, в Египте, в Сирии и в Ираке.

Теперь поговорим о содержании суфий­ской литературы. Что она еще описы­вала? Помимо подвигов и высказыва­ний ранних суфиев, она описывала их по­ведение — как они вели себя в различных ситуациях. Тексты позво­ляют воссоздать жизнь первых мусуль­манских аскетических и мистических общин: как суфии относились к своему лидеру, шейху, как они относились друг к дру­гу. Постепенно эти отношения были зафиксированы в специальной литерату­ре, которая описывала так называемый адаб — правила хорошего поведения по отношению друг к другу, к руководи­телю общины, а также по отношению к мирянам — то есть к мусульманам, которые не являлись частью суфийского сообщества.

Жизнь внутри обителей и за их преде­лами рассматривалась суфиями как своего рода путь к Богу. Обычно путь к Богу начинается с раскаяния: человек раскаивается в грехах своей обычной, мирской жизни. Он осознает, что предназначен не для земной жизни, а для жизни будущей, и происходит его морально-этическая и ментальная переориентация на ценности будущей жизни и ценности вышнего мира. После этого следует несколько этапов пути, которые подробно описаны в суфий­ских учебниках.

Какие «стоянки» можно назвать на этом пути? Помимо раскаяния, это благо­честие. Очень важную роль играло отношение к пище. Пища должна была быть только халяльной, то есть дозво­лен­ной с точки зрения мусульман­ского закона. Но суфии шли дальше: они, например, не могли принимать пищу от правителей. Считалось, что прави­тели притесняют простых мусульман, и поэтому заработанные таким образом средства не являются правильными и легальными для суфиев.

Помимо суфийского понятия о пути к Богу и объяснения способов достиже­ния цели, суфии также рассказывали о различных мистических состояниях. Что такое мистическое состояние? Это то, что нисходит на тебя неожиданно. Если «стоянку» суфийского пути ты способен завоевать (своими соб­ствен­ными трудами, своими собственными действиями), то особое состоя­ние ниспосылает на тебя Бог, и это состояние может иметь как негативный, так и позитивный оттенок. Например, в один прекрасный момент ты ощущаешь очень интенсив­ный, почти разрушающий страх перед божественным могуще­ством. И вдруг это же состояние сменяется состоянием надежды — когда ты осознаешь, что, возможно, достигнешь спасения в будущей жизни. И возможно, что ты явля­ешь­ся избранником Божьим.

Таким образом, суфии пребывали между двумя полюсами: страхом перед Богом, с одной стороны, и надеждой на спасение и избранность в глазах Бога — с другой. Такие отношения с Богом неизбежно превращались в любовь и страсть. Бог рассматривался как возлюбленная (очень часто термин исполь­зуется в жен­ском роде) и как сублимация плотской, земной любви. Такого рода отношения хорошо перекладывались на язык поэзии. Поэзия стала излюб­ленным жанром суфиев, в котором они описывали отношения между боже­ственным возлюб­лен­ным, то есть Богом, и Его любовником — суфием.

Суфийская поэзия наполнена образами, связанными с любовью, с эротикой. Потому что, как я уже сказал, Бог рассматривался в качестве возлюблен­ной, которая не всегда благорасполо­жена по отношению к ее обожателю. Она может испытывать его (то есть Бог может испытывать суфия), предлагая ему всякого рода соблазны и отвлече­ния от предмета его вожделений, страсти — то есть от Бога. Поэтому суфийские произведения очень часто можно читать на двух уровнях: просто как эротическую поэзию, любовную лирику либо же как рас­сказ о любви между Богом и человеком.

Другой образ суфийской поэзии, которая возникает сначала на арабском языке, потом появляется на персид­ском, на турецком языке, потом уже на других языках ислама, — образ вина. Почему вино? Вино ведь запрещено в исламе? Однако суфии уподобляли свою любовь и опьянение близостью с возлюблен­ным (то есть с Богом) опьянению простым вином. То есть это божественное вино, так же как эта божественная любовь.

Еще одним источником вдохновения, помимо любви к Богу, был для суфиев Коран. Коран для всех мусульман является прямым путем общения с Богом, это буквальное слово Бога. Не измененное пророком. Пророк передал его так, как он его получил от Бога. Поэтому считалось, что через Коран, пропуская его через свое сердце, человек может достичь близости или даже единения с Богом. Но коммента­рий и понимание Корана суфиями очень отличается от комментария, который мы находим в остальных направлениях ислама — в суннизме, в шиизме.

Суннитские ученые подчеркивали грамматические аспекты коранического откровения: их интересовали редкие и странные слова в Коране, образы пророков из Ветхого и Нового Завета и как они переиначены в кораническом откровении; их интересовали исторические обстоятельства, в которых пророк получил определен­ные отрывки из коранического текста. Обычно пророк получал такие откровения в ответ на определенные ситуации. Суфиев же интересовало совершенно другое. Их интересовал аллегорический смысл Корана. Смысл, который скрывается за повседневными арабскими фразами. Они искали то, что они называли батын — скрытое, внутреннее понимание. Когда они интерпретировали Коран, они всегда думали о его вселенском значении и аллегориях, которые присутствуют в Коране.

Возьмем, например, хадж. Для обыч­ного мусульманина это значит путеше­ст­вие на Аравийский полуостров и вхождение в пределы святилища, которое называется мекканским святилищем, обход дома Бога — Каабы и так далее. Для суфия это аллегория поиска Бога в своем сердце. Бог живет в сердце верующего, и человек должен совершать обход дома Бога в своем сердце. Не покидая своего дома. Не претерпевая трудностей пути в Аравию. Он даже может построить небольшую реплику Каабы у себя во дворе и совершать ее обход. Когда суфии делали это, их осуждали за то, что они подрывают основы ислама.

Такая аллегоризация хаджа, джихада, молитвы присутствует в комментариях суфийских авторитетов к Корану. Суфии, комментируя Коран, аллегори­зиро­вали его и порой уходили от изна­чального смысла коранического откровения. Скажем, конкретное описание хаджа у них превращалось в описание отноше­ний между Богом и человеком в сердце самого человека.

Также было много женщин, которых привлекал аскетическо-мистический опыт. Например, величайшая предста­вительница аскетически-мистического ислама — Рабия аль-Адавия, которая жила в Басре и умерла там в 801 году. Рабия была необычной женщиной. Ее не интересовали обычные женские привязанности и страсти: она решила посвятить себя Богу с самого начала. Она была продана в рабство своей семьей, но ее новый владелец, увидев ее однажды молящейся, в окружении нимба из света, решил, что он имеет дело с божьей женщиной, и отпустил ее, дал ей вольную. Таким образом, Рабия стала олице­творением любви к Богу и прославилась тем, что создала целую науку о любви к Богу.

Такого рода трактовка мусульманского правоверия вызвала критику со стороны его охранителей. Рабию критиковали за то, что она отрицает важность пророка для ислама. Ведь пророк является передатчиком Откровения и заслуживает самых высоких похвал. Его нужно восхвалять, и его роль в исламе нужно посто­янно подчерки­вать. В общем, разногласия по такого рода вопросам довольно часто возни­кали между суфиями и мусульманами.

Одна из легенд изображает Рабию иду­щей по улицам своего родного города, Басры, она несет в одной руке факел, а в другой — сосуд с водой. Ее спраши­вают: «Зачем ты это делаешь? Что ты хочешь этим сказать?» Она говорит, что хочет затушить пламя ада, чтобы люди почитали Бога не из-за того, что они боятся попасть в ад. Ее спросили о факеле, и она сказала, что хочет поджечь райские кущи, чтобы люди не стремились к Богу и не любили Его ради обещанных Им райских благ. Таким образом, Рабия подчеркивала именно любовь без интереса. Любовь, которая не имеет никаких кондиций, никаких лимитов и не является торговым обменом между верующим и Богом.

Очень многие женщины-суфии поддер­живали своих мужей в их общении с Богом, а некоторые даже становились спонсорами суфийских общин. Обычно это были зажиточные вдовы военачаль­ников, которые либо обратились в суфизм, либо же понимали, что суфии как «друзья Бога» обладают особым авторитетом и нуждаются в материаль­ной поддержке. Они давали им значи­тельные средства из доставшегося им от умершего мужа наследства, создавая тем самым материальные предпосылки для процветания суфийских общин по всему мусульман­скому миру. Однако специальных суфийских организаций для женщин мы почти не находим. Хотя зикр, например, женщины-суфии практико­вали. Но обычно это были одиночки, которые не объединялись в общины, а выступали как отдельные учителя. Эти женщины-учителя очень часто имели последователей среди мужчин, что, в принципе, нарушало стандартные отношения, освященные Кораном и шариатом, между полами в исламе.

Женщины-суфии даже часто описыва­ются мужскими терминами. О них говорят, допустим, «учитель», а не «учи­тельница»: устад, а не устада. Это говорит о том, что в своей духовной жизни, на духовном уровне они практи­чески достигли равенства с мужчинами.

Очень часто задают вопрос о том, суще­ствует ли суфизм в рамках шиитского ислама. Шиитский ислам является особым направлением, объектом почитания в котором считается двоюродный брат пророка — Али ибн Абу Талиб. Али ибн Абу Талиб был женат на дочери пророка, и вот отпрыски Али и Фатимы стали объектами почитания. Шииты считали, что именно они имеют право руково­дить общиной, а не другие представи­тели на выборной основе. Лидеры называ­лись имамами и также словом, которое я уже упоминал, — авлия, «друзья Бога». Многие же суфии не были потомками пророка и поэтому не подпадали под категорию «друзей Бога» и лидеров общины.

В итоге мы имеем двоякое отношение шиитов к суфизму. С одной стороны, суфизм для них чисто суннитское явление и они осуждают образ жизни дервишей, называя их хулиганами и распутниками. С другой стороны, им очень нравятся идеи мистического, философского суфизма. Философский суфизм привлекает интеллектуальную элиту шиитского Ирана, например, и они очень увлекаются построениями, которые восходят к суфийским мыслителям, таким как Ибн Аль-Араби, который умер в 1240 году.

В зеркале Бог наблюдает все Свои совершенства. Но они рассеяны. Единствен­ным местом, где они собраны воедино, является совершенный человек. Это человек, который воспри­нял совершенства Бога и воплотил их в своем теле, в своей душе и в своем разуме. Такой человек становится зрачком в глазу Бога, как говорят суфии. И в каждую эпоху есть такой совершенный суфий, который достиг этого уровня знания о Боге и уровня совершенства, которое почти делает его божественным.

Таким образом, люди имеют потенцию практически стать манифестациями, проявлениями божественной сущности. И каждый из нас является образом в мозгу самого Бога и в вообра­же­нии самого Бога о самом Себе. Такие идеи входили в противоречие с тради­ционным пониманием отношений между Богом и Вселенной. Всегда в традиционном исламском богословии проводи­лась четкая грань между Творцом и творением. За это суфиев критиковали.

Тем не менее эта интересная доктрина вдохновила не только суннитских, но и шиитских ученых. Допустим, один из последователей этой доктрины — аятолла Хомейни, создатель револю­ционного Ирана, который пришел к власти в стране и управлял ею в тече­ние нескольких десятилетий. Хотя он и был шиитом, тем не менее его не обошло стороной увлечение суфийской метафизикой — в таком виде, как я ее описал.

В Средние века главным противником суфийского образа жизни (и особенно суфийского поклонения «друзьям Божьим», то есть живым суфиям и их гроб­ницам) выступил великий мусульманский суннитский теолог, богослов Ибн Таймия, который умер в 1328 году в Дамаске. Ибн Таймия полагал, что правильный суфизм имеет право на существование, а правильным суфизмом он считал суфизм очищения души. То есть все мусульмане должны практи­ковать очищение души от мирских устремлений, от скверны страстей. Но он не соглашался с тем, что суфии излишне почитают своих шейхов. Что это почитание как бы ставит шейхов почти на один уровень с пророком и с Богом. Но тем не менее он разрешал посещение гробниц пророков, упомя­нутых в Коране, и не считал это предосудительным. Он осуждал именно посещение могил простых смертных суфиев.

Так вот, салафиты считают, что в этой изначальной, чистой, нетронутой ересью мусульманской общине не было места суфизму. Следовательно, суфии ввели новую практику почитания Бога, которую салафиты назвали недопусти­мой инновацией, например зикр и житие в суфийских общежитиях, и тем са­мым нарушили заветы пророка.

Более того, салафиты считают, что, следуя разным шейхам, мусульмане начи­нают разделяться на секты. То есть суфизм, с их точки зрения, создает условия для разделения единого по своей сути суннитского ислама на мно­жество конку­рирующих и враждующих сект. Кроме того, они отрицают способность суфийских «друзей Бога» совершать чудеса. Они говорят, что все эти чудеса выдуманы.

Помимо этого, суфии сделали недопустимые, по мнению салафитов, инно­вации в религии: например, они празднуют день рождения пророка. Откуда взялся этот праздник? При пророке никто не праздновал его день рождения, при его праведных последо­вателях тоже такого празднования не было — следо­ватель­но, суфии просто заимствовали празднование у христиан, которые празднуют Рождество Христово.

Такого рода критика имела довольно сильный эффект среди мусульман. Мно­гие стали рассматривать суфизм как идеологию, как образ жизни, обращенный в прошлое. Поэтому салафиты замечены во многих местах мусульманского мира как разрушители гробниц святых угодников, которые являются, с точки зрения салафитов, «идолами».

Сегодня происходит очень любопытное явление. Население западных стран, население России нашло много интересного в суфизме. Например, его поэзию. Поэзия знаменитого поэта Джалаладдина Руми издается большими тиражами как на западных языках, так и на русском. Есть много почитателей этого великого персид­ского поэта, который умер в городе Конья в Анатолии (в совре­менной Турции) в 1273 году. И, помимо Руми, есть также очень много других поэтов-суфиев: Джами, например. Или Омар Хайям. Через Хайяма, которого часто связывают с суфизмом, через образы его поэзии многие европейские и российские читатели познакомились с образами и метафорами суфийской поэзии. В ответ на эту тягу, естествен­но, появились не только переводы поэзии, но и группы почитателей суфиев, которых принято называть неосуфиями.

Неосуфизм — это особое явление в духовной и интеллектуальной жизни запад­ных обществ, когда люди, даже не обращаясь в ислам, обращаются в суфизм, то есть сохраняют свою изначальную религиозную принадлеж­ность (это может быть иудаизм, это может быть христианство) и практи­куют суфийскую духов­ность. Читают поэзию, участвуют в зикрах и образуют общины, которые актив­но общаются с мистиками и аскетами, представляю­щими другие религиозные традиции.

В западных странах, в Соединенных Штатах есть и более традиционные суфий­ские братства, которые возникли, скажем, среди эмигрантов с Ближнего Восто­ка, из Индии, из Малайзии, из Индонезии, из Турции. Эти суфии следуют бо­лее традиционному понима­нию суфизма. Они, естественно, очень строго со­блю­дают шариат, защища­ются от нападок салафитов. Но, в принципе, их фор­ма суфизма соответствует тому суфизму, который мы находим в му­сульман­ских странах.

И есть гибридные организации, которые сочетают вот этот «нью-эйдж» су­физма, то есть неосуфизм, с мусуль­манской практикой. То есть люди твор­чески создают новые виды суфизма. Надо сказать, что в 50–60-х годах ХХ века существовало мнение, что суфизм отомрет. Умрет как пережиток прош­лого, и большинство мусульман станет на позиции рационализма, которые во мно­гом напоминают протестантскую позицию. То есть отрицание культа святых как посред­ников в общении между Богом и человеком, отрицание веры в чуде­са, чудесного исцеления через святые мощи и так далее. Эта гибель не состоя­лась — наоборот, суфизм приспосо­бился к новым условиям. Очень часто люди, которые по сути своей являются суфиями, не афишируют свою принад­леж­­ность к суфизму. Они говорят, что занимаются практикой очищения души и помыслов. И что это не суфизм, а особая, одухотворенная интерпре­тация ислама.

Но суфии сохранили свою позицию в мусульманских обществах и даже уси­лили ее: и в западных обществах, и в России мы находим множество после­дователей суфизма в его различ­ных проявлениях — благодаря тому, что су­физм необычайно гибок и приспосаб­ливается к новым реалиям.

В чем же причина того, что суфизм продолжает оставаться очень важной ча­стью жизни мусульман и, как мы уже видели, также не мусульман, которые интересуются духовностью? Я думаю, что загадка постоянства суфизма и его живучести заключается в том, что это необычайно богатая культурная, интел­лектуальная, духовная традиция. Эта традиция выразилась в архитектур­ных памятниках: это гробницы святых, это специальные суфийские заведения, похожие на монастыри, которые называются завиями, или ханаками; это су­фий­­ские институты, братства. А также — творческое начало суфизма. Это поэ­зия, музыка. Часто поминание Бога осуществлялось в сопровождении музы­кальных инструментов, и музыка играла большую роль в суфизме.

Именно поэтому говорить о смерти суфизма и даже о его упадке прежде­вре­мен­но. Его гибкость, способность приспосабливаться к различным условиям, способность использовать новые технологии для распространения своих уче­ний, идеалов и идей позволя­ют нам говорить, что суфизм будет продолжать процветать в разных видах и в разных формах в ближайшие, во вся­ком случае, десятилетия — а может, и столетия.

Источник