Это статья является частью серии статей о народе Украинцы
Содержание
Общие сведения
Не существует единого мнения относительно природы суржика. Суржик не может быть назван пиджином, так как пиджины возникают в экстремальной ситуации межэтнических контактов при острой необходимости достичь взаимопонимания (то есть при мирном контакте двух близкородственных и взаимопонятных языков пиджин возникнуть не может). Кроме того, пиджины не являются ни для кого родными, так как вследствие своей примитивности неспособны обеспечить полноценное общение. Сложно назвать суржик и креольским языком, так как креольские языки возникают в процессе усвоения пиджина. Несколько более верным представляется обозначение смешанный язык — как в классических смешанных языках вроде языка медновских алеутов или мичифа, лексика в суржике взята из русского языка, а большая часть грамматики — из украинского. В то же время все смешанные языки, как и пиджины, возникали при контакте неродственных языков. Возможен взгляд на суржик как на формирующееся в результате языковой интерференции городское просторечие, отсутствовавшее в украинском языке по причине слабой распространённости в городах; в таком случае он может быть признан социолектом.
Научное определение
Первые научные работы, посвящённые исследованию суржика как явления многопланового, появились в 1990-х годах. Проблематика суржика рассматривалась в трудах Т. Возняка, Т. Кознарского, Л. Масенко, Я. Полищук, В. Радчук, О. Рудой, Л. Ставицкой, М. Стрихи, В. Товстенко, В. Труба, М. Феллера, О. Шумилова, Л. Биланюк, М. Флаера, А. Окары и других учёных-языковедов. Более ранние работы носили преимущественно публицистический характер. По состоянию на 2007 год существуют лишь рабочие варианты определения понятия суржик. Один из таких вариантов выработали Леся Ставицкая и Владимир Труб:
История и происхождение
Варианты суржика
Суржик образовался в среде сельского населения в результате смешения украинских говоров с русским разговорным языком.
Суржик в разных регионах Украины и у отдельных его носителей имеет существенные различия. Как правило, грамматика и произношение (артикуляционная база, просодика) остаются украинскими, а если фонетические и грамматические явления и проникают из русского языка, то остаются лексикализированными: не переходят на однотипные свойства украинских языковых единиц, однако затрагивают словообразование. В то же время более или менее значительная часть лексики, в зависимости от образования, языкового опыта говорящего, а также от его речевой интенции и общей речевой ситуации, заимствована из русского языка.
Существует три варианта использования суржика:
Распространение и использование
Некоторые произведения современных украинских писателей Богдана Жолдака и Леся Подервянского написаны на суржике для создания комического эффекта. Выступает на суржике и известный артист Андрей Данилко [8] (в образе Верки Сердючки).
Аналогичное явление в белорусском языке называется трасянка.
Интересные факты
Примеры суржика
Из записей исследователей Европейского университета в Санкт-Петербурге [9] :
XIX век
Русскоязычная газета Киевские губернские ведомости неоднократно критиковала использование суржика. Редакторы газеты отмечали, что в дни контрактов (ярмарок), когда в Киев призжали множество гостей из России, использование суржика становится очень заметным. «При первом моем посещении Контрактового дома, — писал корреспондент газеты в 1854 году, — я был поражен, отуманен, увидевши и услышавши все, что там происходило [. ] Разные фразы замечательны. «Прощайте, мы пойдем додому».— «Нет, не идите, вы еще, кажется, имеете видеть пана Стрежлицкого». — «Перестаньте, вы все смеетесь с меня». — «Вот сюдою, сюдою пойдемте!» — «Нет, лучше тудою. Там, видите, как все крутятся».
XX век
Один из авторов путеводителя по Киеву М. С. Богуславский называл суржик «нелепой помесью польского и еврейского языков с малороссийским».
Суржик и трасянка. Живые языки с убийственными названиями
То и дело натыкаюсь на обширные (и чаще всего с обеих сторон изобилующие ошибками) дискуссии о происхождении суржика. Так называют обширный спектр диалектов, для стороннего наблюдателя похожих на смесь русской и украинской литературных норм. Аналогично трасянкой называют спектр диалектов, для стороннего наблюдателя похожих на смесь русской и белорусской литературных норм. Оба названия изначально обозначают смесь пшеницы с рожью. Роль ржи, вероятно, отводится русскому языку.
На самом же деле и суржик, и трасянка — реально бытующие с давних пор живые южно- и западно- (соответственно) русские диалекты. Они, естественно, испытали значительное влияние соседних языков — прежде всего польского, а на юге заодно тюркского (в основном — его крымского диалекта), венгерского и румынского. Тем не менее по синтаксису остались именно сельскими диалектами русского языка.
При разработке (с середины XIX века) украинской и белорусской литературных норм именно эти живые диалекты просеивали в поиске слов, наименее сходных с уже сложившейся (в основном — в последней четверти XVIII и первой четверти XIX веков) общерусской литературной нормы. Если такое слово удавалось найти, его объявляли исконно украинским или исконно белорусским. Если же во всех диалектах, попавших в поле зрения разработчиков, использовалось общерусское слово, подыскивали замену — чаще всего польскую.
Причём в польском брали по возможности не славянские слова, а впитанные поляками латинские и немецкие. Например, немецкое слово farbe, пройдя через польскую речь, дало в украинском два производных: фарба — краска — и барва — цвет. А другая группа разработчиков позаимствовала из того же польского языка для того же понятия «цвет» латинское color — в именительном падеже это слово звучит как колір, но в косвенных падежах обретает исходное польское звучание: кольора, кольору…
Кстати, разработка по принципу «хоч гірше — аби їнше» («хоть хуже — лишь бы иначе») привела к заметной внутренней несогласованности новых литературных норм: в них бытует немало слов и словоформ, стыкующихся между собою несравненно хуже, нежели соответствующие слова и формы в общерусской норме.
На разработку новых литературных норм выделили (в основном — из австрийского бюджета) столько, что за неё взялись несколько независимых групп. Они не только переписывались между собой (и значительная часть этих писем впоследствии опубликована), но и живо критиковали друг друга в прессе. Поэтому весь ход разработки того, что нынче велено считать исконными украинским и белорусским языками, подробно документирован — и не даёт ни малейших оснований считать эти «языки» давними и/или естественно сложившимися.
Слово «языки» в предыдущем абзаце взято в кавычки не случайно. В лингвистике по сей день нет единого критерия отличения самостоятельных языков от диалектов одного языка. Наименьшую долю заведомо неверных различений даёт критерий синтаксический: если синтаксис один и тот же, то перед нами диалекты одного языка, как бы ни различался словарь (так, «блатная феня» по словарю мало похожа на русскую литературную норму — но никто не пытается провозглашать её отдельным языком).
Насколько мне известно, только корейский и японский языки считаются разными при едином синтаксисе — но многие этнографы считают японцев ветвью корейского народа, обособившейся за два с половиной тысячелетия островного существования. А вот украинский и белорусский при всём словарном своеобразии остаются в пределах сельской части общерусского синтаксиса.
Слово «сельская» — никоим образом не попытка обидеть. Во всех языках речь жителей села структурно проще речи горожан, и по построению фразы легко определить, давно ли человек поменял место жительства. Например,
в украинской литературной норме причастные обороты теоретически допустимы, но на практике почти не употребляются: скажем, «бегущий человек» на украинском звучит не как «бігуча людина», а как «людина, що біжить».
Правда, считается, что в украинском не 6 падежей, как в общерусской норме, а 7. Но звательный падеж есть и в русском. Просто полная кодификация русской грамматики в последний раз проведена более века назад — в конце XIX и начале XX веков. Как раз тогда старая — восходящая ещё к церковнославянскому языку, сформированному на староболгарской основе — форма звательного падежа — «отче», «мати» — уступала место новой, уже чисто русской — «Вань! Гриш! Обедать пора!» Грамматики увидели исчезновение старой формы, но ещё не заметили новую. А все последовавшие кодификации русской грамматики далеко не так полны, чтобы безбоязненно ломать установленное гигантами вроде Бодуэна де Куртенэ или Потебни.
Понятно, сочинить новый синтаксис несравненно сложнее, нежели нахватать слова из нескольких языков. Поэтому никто даже не пытался создать «исконно украинский» или «исконно белорусский» синтаксис. Зато создание «исконно украинского» и «исконно белорусского» словаря продолжается и в наши дни. Например, лет десять назад — при президенте Викторе Андреевиче Ющенко — кто-то решил: негоже именовать музыкальные коллективы группами — ведь так их называют клятые москали!
Но слово «группа» латинского происхождения, и так называют музыкальные коллективы во всех европейских языках, а «Україна — це Європа!» Но ещё Козьма Фаддеич Прутков отмечал — «усердие всё превозмогает» — и предостерегал — «бывает, однако, что усердие превозмогает и рассудок». После долгого обсуждения музыкальные коллективы на Украине стали называть «гурт» — «стадо». Мнение самих музыкантов не спросили.
Понятно, при столь целенаправленном насаждении слов, выпадающих из общей нормы, датировка по списку Сводеша многократно преувеличивает давность украинской и белорусской литературных норм. Возможно, если бы когда-нибудь вся документация разработчиков оказалась утрачена, кто-то мог бы даже поверить, что эти «языки» возникли — как уверял один из первых (и худших) исполнителей этой работы Михаил Сергеевич Грушевский — ещё до Батыева нашествия.
Так же понятно, что на фоне диалектов, искусственно отдалённых от нормы, естественно бытующие диалекты кажутся чем-то промежуточным, смешанным. Так же как большинство реальных женских фигур кажется чем-то промежуточным между Венерой Милосской и творениями Рубенса. Но художники и лингвисты могут творить любые идеалы, а живая жизнь развивается по своим законам. В данном случае суржик и трасянка живы (и — как положено живым диалектам живого языка — проживут ещё не один век), а украинская и белорусская литературные нормы останутся музейными экспонатами.
Что такое суржик и прилично ли на нём говорить – всеобуч от молодёжного журнала «ОнОнас»
«Визмить цибарку у кухне, я вам бурака с цибулею кину. А то ходимте по огородах, картох накопаемо. Буде шо йисты у городе. Все ж свое, свижайше, бачите. » Коренной житель Белгородской области вряд ли удивится подобной тираде из уст сельской бабушки. А вот людей, приехавших из краёв севернее Курска, лексико-грамматический строй этой речи может надолго вогнать в интеллектуальный ступор. «На каком языке это сказано? На украинском?» – допытываются они у местных. И ещё больше изумляются, услышав в ответ: «Ля?! Суржика николы не чуяв? Чи шо?»
Так что же такое суржик? Изначально суржиком, суржей или суржанкой называли смешанный посев на одном поле озимой пшеницы с озимой рожью, а также нечистую по породе пшеницу, имеющую признаки смешения с рожью. Суржиком же именовали и хлеб, испечённый из разных пород зерновых культур. И только потом этим словом стали называть языковое образование, представляющее собой смесь русского и украинского языков.
Как появился суржик? Абсолютно естественным образом! Если уж два близкородственных народа проживают на одной территории, активно контактируют друг с другом, то неизбежно возникает разговорно-бытовой стиль речи, в которой сочетаются черты обоих языков. Явление это отнюдь не уникальное, в лингвистике оно именуется «койнé».
Этот термин использовался для обозначения устной речи, возникшей при общении носителей различных диалектов в Древней Греции. Аттический диалект, на котором писали свои трагедии Эсхил и Еврипид, во второй половине I тысячелетия до н. э. синтезировался с восточно-ионийским диалектом Гомера и Гераклита. Постепенно новое наречие вытеснило остальные древнегреческие диалекты – именно на нём творили все эллинские авторы нашей эры, именно им изложен и записан христианский Новый Завет. Современный греческий литературный язык – прямой потомок того самого античного суржика. Такими же потомками койне разных диалектов и языков являются современные немецкий и английский языки.
Однако вернёмся к нашему русско-украинскому суржику. На южных границах Московской Руси первые поселения малороссов (украинцев), которых тогда называли черкасами, появились ещё до знаменитой Переяславской Рады 1654 года. Читатели, конечно же, помнят из школьного курса истории, что тогда произошло объединение земель, находящихся под властью гетмана Богдана Хмельницкого, с русским царством. Жизнь украинских крестьян, казаков и православного духовенства под владычеством Речи Посполитой была, видимо, не слишком сладкой. Вот и бежали они от гнёта шляхты и магнатов на пограничные земли Московии. А уж во второй половине XVII века десятки тысяч украинцев из Правобережья, Волыни и Галичины переселились на территории современных Белгородской, Воронежской, Курской, Луганской, Сумской, Харьковской областей.
Здесь, на новых землях, украинские переселенцы основывали свои поселения, которые назывались слободами. Нетрудно догадаться, что украинское слово «слобода» тождественно русскому «свобода» и такое название малоросские сёла получили потому, что их жители были освобождены от государственных или феодальных повинностей. Основной обязанностью жителей слобод была защита южных рубежей русского государства от набегов крымских татар.
Поначалу украинские поселенцы на новых землях жили обособленно. Но общность территории, совместная борьба с врагами государства, взаимная торговля, натуральный обмен, а позже и браки между русскими и украинцами – всё это сблизило два народа и даже создало ту своеобычную этническую смесь, которую некоторые называют слобожанами. Неудивительно, что в процессе тесного общения братских народов возникло и особое языковое явление – тот самый суржик. Как правило, в его лексике смешиваются русские и украинские слова, грамматические формы, но произносятся они именно на украинский манер. Вот несколько типичных примеров суржикизмов:
Шо ти щас робиш? Як діла? Скіки тобі лєт? Шо ти можеш про це сказать? Будем ізучать чи нє? Даже не знаю, шо його робить. Шось я не пойму! Ти будеш платить ілі як? Я трошки опоздаю. Скіки время? Первий, вторий, третій.
Разные варианты русско-украинского или украинско-русского (в зависимости от базовой основы) суржика возникали всюду, где совместно проживали представители обоих народов. И надо сказать, отношение к этому живому разговорному наречию в среде ревнителей чистоты языка XIX века было неоднозначным.
Так, русскоязычная газета «Киевские губернские ведомости» резко высмеивала суржик.
«При первом моём посещении Контрактового дома, – писал корреспондент газеты в 1854 году, – я был поражён, отуманен, увидевши и услышавши всё, что там происходило […] Разные фразы замечательны. «Прощайте, мы пойдём додому». – «Нет, не идите, вы ещё, кажется, имеете видеть пана Стрежлицкого». – «Перестаньте, вы все смеётесь с меня». – «Вот сюдою, сюдою пойдёмте!» – «Нет, лучше тудою. Там, видите, как все крутятся».
И до сих пор многие считают, что, если человек разговаривает на суржике, значит, он малограмотный, неотёсанный селянин. Это не совсем так, а вернее, совсем не так. Неоднократно бывая у родственников в Воронежской области, я слышала, как люди с высоким образовательным и социальным статусом в бытовом общении начинали балакать на бойком суржике. Для них это нечто вроде домашнего языка, которым удобно говорить со своими. И так же органично в деловом общении или в общении с человеком из другого региона они переходили на русский литературный.
Донская балачка, как и кубанская, – это тоже разновидности суржика. И, надо сказать, на Кубани очень бережно относятся к её сохранению: изучают в школе в рамках предмета «Кубановедение»; выпустили «Кубанскую азбуку» на местном диалекте; в 1990-е годы в эфир одной из телерадиокомпаний выходила программа на балачке, в ходе которой диктор на фоне видеоряда озвучивал исторические анекдоты и забавные рассказы, связанные с Кубанью, а в 2010 году в казачей станице Атамань впервые прошёл фестиваль-конкурс «День балачки».
Если на Кубани суржик стал чем-то вроде местной достопримечательности, то на современной Украине отношение к нему, прямо скажем, резко негативное. С середины 90-х годов прошлого века в украинской публицистике и социолингвистике идут ожесточённые споры о том, что такое суржик.
«Суржик – это калечение языка, языковая беспомощность, недостаток чутья слова, хватание за первый попавшийся суррогат из чужого языка, пассивный переход на вторичный «ширпотреб», – пишет автор украинского фольклорно-этнографического ресурса.
Авторы научных статей тоже характеризуют украинско-русский диалект как «признак деградации человеческой ментальности, проявление национальной бессознательности».
В чём причина такого резкого отторжения суржика украинскими интеллектуалами? Объясняется это, в общем-то, просто: украинский литературный язык ещё до конца не выработал унифицированную, общую для всех регионов страны, форму, он находится в стадии активного развития. Поэтому суржик, на котором говорит значительная часть населения страны, воспринимается научными и политическими элитами как угроза украинскому языку.
Правда, если кто-то из особо дотошных наших читателей попробует прочесть в оригинале «Кобзаря» Тараса Шевченко, «Энеиду» Ивана Котляревского, «За двумя зайцами» Михаила Старицкого, послушает, а потом увидит «в буквах» тексты народных песен Левобережной Украины, то с удивлением обнаружит, что язык этих произведений гораздо больше напоминает пресловутый суржик, нежели язык современной украинской публицистики.
В России проблема употребления суржика не политизирована, как таковой её вообще не существует. И если ты не упёртый граммар-наци (для тех, кто не в курсе: так на интернет-сленге иронично называют особо рьяных ревнителей грамотности – прим. авт.), то использование суржика на территории его традиционного бытования тебя никак не должно задевать и оскорблять.
Россия – большая страна, и в каждом регионе есть свои диалекты. Только представь, как обеднела бы сокровищница русского языка, если бы герои сказов Бориса Шергина, Степана Писахова, Павла Бажова утратили бы своеобразие поморского и уральского говорка, а персонажи донского эпоса Михаила Шолохова разговаривали не на гуторе, а на усреднённо-правильном! Русский литературный язык объединяет всех жителей России – от Калининграда до Камчатки, и, естественно, необходимо владеть грамотной речью. Но даже если и проскочит в ней региональное словечко, промелькнёт фонетическая особинка, вспыхнет необычная интонация – это же замечательно! Можно сразу определить, откуда твой собеседник, и сказать ему сердечно: «Дружище, да ты настоящий сибиряк!», «Барышня, чувствую, вы коренная москвичка!», «Земляк, ты, наверное, из Курска?» Мы и огромные, и великие, и единые. И потому нашему языку никакие местные особенности не страшны.
Чтобы наглядно показать отличия суржика-балачки от украинского и русского языков, приведём отрывок из рецензии кубанского поэта Ивана Вараввы на книгу Степана Хуторского.
Текст на русском языке:
«И откуда ты взялся такой, Степан Хуторской? Так складно говоришь, такой сочный юмор у тебя, ну, честное слово, прямо завидно делается. Всё у тебя есть: и мысли, и смешки, и слёзки, и отвага, и острый, как бритва, язык – сразу видно, прирождённый ты казак, хороший казак! . Твори, дорогой! Нашим с тобою землякам Слово твоё нынче, может, нужнее и важнее самых живительных лекарств».
Текст на балачке:
«И звидкиля ты узявся такий, Степан Хуторской? Так складно балакаешь, такий сичный гумор в тебе, ну, чесне слово, прямо завидки беруть. Всэ у тебе е: и думкы, и смишинки, и сльозинки, и видвага, и гострый, як бритва, язык – отразу выдно, природный ты козак, добрый козак! … Твори, любый! Нашим з тобою землякам Слово твое нынче, может, потрибнийше и важливийше самых живительных лекарств».
Текст на украинском языке:
«І звідкіля ти взявся такий, Степане Хутірський? Так складно балакаєш, такий соковитий гумор у тебе, ну, чесне слово, прямо завидки беруть. Все у тебе є: і думки, і смішинки, і сльозинки, і відвага, і гострий, як бритва, язик – одразу видно, природжений ти козак, добрий козак! . Твори, любий! Нашим з тобою землякам Слово твоє нині, може, потрібніше та важливіше самих живильніших ліків».
Суржиком называется любое смешение двух языков в речи. Я рассмотрю более привычное для россиян значение — устное языковое образование, при помощи которого общаются преимущественно в восточной части Украины и соседствующих с ней территориях России. Узнать его в речи можно по следующим чертам: лексика заимствована в основном из русского языка, а грамматические конструкции присущи украинскому.
Надо сказать, что суржик — одна из немногих модификаций русского языка, которая используется людьми до сих пор. Вымершими примерами смешанных языков можно назвать, например, руссенорск (русско-норвежский) или кяхтинский (русско-китайский).
Этот устный диалект распространен, в основном, среди людей, которые не нуждаются в грамматически правильном употреблении русского или украинского языка ежедневно. Таким людям не хватает словарного запаса для того, чтобы изъяснятся на украинском языке. В то же время они не достаточно хорошо знают русский, чтобы говорить на нём как следует. Из-за этого и возникают такие выражения, как:
• не нада (сурж. нє нада, укр. не потрібно)
• хто-то, шо-то, кой-шо (укр. хтось, щось)
• саме важне (укр. найважливіше)
• унаслидував (сурж. унаслідував, укр. успадкував), до цих пир (сурж. до ціх пір, укр. досі), када (укр. коли)
Как видно, все примеры напоминают скорее русский, нежели украинский язык. Вообще, возникновение суржика именно на территории Украины закономерно, и этому существует не одно объяснение. Во-первых, ещё в 1709 году Пётр I запретил издание книг на украинском. Затем в 1863 году был издан Валуевский циркуляр, который запрещал печатать на украинском языке учебные и церковные книги. Наконец, в 1938 году после недолгого периода украинизации было постановлено, чтобы русский язык обязательно изучался в начальной школе во всех нерусских школах.
Итак, как минимум последние три столетия украинский язык развивался медленно, нестабильно и с большими перерывами. Это не давало людям возможность выучить его и чисто заговорить, потому что русский язык постоянно присутствовал в их жизни. В наши дни, по официальным данным Киевского международного института социологии, на суржике общается от 11 до 18% населения Украины (то есть 5-8 млн. человек). Основными зонами распространения диалекта являются восток и юг страны.
Конечно, такое явление, как суржик, воспринимается чаще негативно, ведь это истребляет самобытность украинского языка. Тем не менее, в некоторых (хоть и редких) случаях это смешение может означать что-то положительное. Так, для иностранцев, которые изучают украинский для каких-либо целей, или украинцев, которые пытаются перейти в собственной речи с родного для них русского на государственный язык, появление суржика в их речи означает положительную динамику. Это значит, что они усвоили грамматику украинского и стали чуть ближе к своей цели. Исходя из личного опыта, могу сказать, что когда я учил украинский для общения с друзьями, то в моей речи часто встречались такие выражения, как:
• я забыл/а (укр. забул/а), що хотіл/а зробіть (укр. зробити)
• недавно (укр. нещодавно) ми подивилися фiльм
• ця книга написана не на росiйськой мове (укр. не росiйською мовою)
Однако именно в этом случае украинскими товарищами такие выражения воспринимались позитивно, потому что эти ошибки значили, что я делаю успехи в изучении их языка. Если со статусом и отношением к суржику на территории Украины всё понятно, то настало время описать его распространение в России.
Может показаться, что этот своеобразный диалект могли слышать только те люди, которые посещали Украину или южные области России. Однако это далеко не так. На самом деле многие сталкивались с элементами суржика в повседневной жизни, некоторые даже используют его в речи, сами того не замечая. Более того, некоторые ошибки, на которые образованная часть населения обращает внимание в центральной России, пришли именно из суржика.
Русский язык тоже переживает влияние украинского, хотя это и не всегда заметно. Если украинцы в основном заимствуют лексику, то россияне используют грамматические конструкции, адаптированные из украинского. Например, многие люди буквально выходят из себя, когда слышат из уст других глагол “звонит” с ударением на О. Эта ошибка, ассоциирующаяся лично у меня с человеком, приехавшим из простой российской глубинки, перекочевала к нам из суржика. “ЗвОнит” — разночтение украинского “дзвОнить” (эта форма третьего лица, единственного числа).
Кроме этого, часто используемая модификация “поговорить за” или “пояснить за” – та же калька с украинского. Например, “пояснить за экзистенциализм”, “поговорить за жизнь”. Также довольно часто мы можем услышать “смеюсь с тебя” вместо “смеюсь над тобой”. Понятно, влияние какого языка здесь заметно. В этом варианте, по моему мнению, даже немного меняется значение фразы. Ненормативная версия звучит неодобрительнее, нежели грамматически верная. Стоит ли говорить о междометии “шо” (укр. що). Его употребление уже, кажется, не зависит ни от социального, ни от материального положения человека — настолько сильно оно вписалось в наш лексикон. Ниже приведу старый, забавный пример употребления этого заимствования, который мне очень нравится:
— Девушка, вы москвичка?
На этой позитивной ноте хотелось бы подвести итог. Суржик принято воспринимать как негативное явление в языке, которое засоряет его и не дает ему развиваться. Конечно, употребление этого диалекта не красит ни россиянина, ни украинца, так как показывает его низкий уровень образования. Однако если немного углубиться в изучение суржика, то открываются скрытые до сих пор положительные грани. Так, для украинца или любого другого человека, пытающегося заговорить на украинском, начать употреблять суржик — уже шаг вперёд.
